Французский эксперт о ситуации в Казахстане: «Токаев выходит из кризиса победителем»

RFI: Как вы оцениваете развитие событий в Казахстане в последние дни? Что вы думаете о радикализации протеста и том, что происходит в стране сейчас?

Сначала происходящее напоминало мне события в Жанаозене в 2011 году (В 2011 году в Жанаозене прошли самые массовые протесты в истории современного Казахстана. — RFI). В первую очередь, конечно, сам факт, что в этот раз все снова началось в Жанаозене. Еще эти протесты отчасти напомнили об акциях «желтых жилетов», когда причиной недовольства также стало повышение цен на энергоносители.

В казахстанском кризисе я бы выделил несколько фаз. Сначала — протесты на экономической почве в определенной географической зоне, которые распространились на весь регион и быстро стали политическими. Созданная [президентом Казахстана Касымом-Жомартом] Токаевым специальная комиссия, прибыв на место, объявила о снижении цен на газ, однако для успокоения вышедших на улицы этого оказалось недостаточно. Уровень недовольства оказался глубже. 

Вторым этапом стал рост насилия, радикализация протестов — лично меня такой уровень насилия поразил. И наконец, третьей фазой стало согласие Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) направить свои силы на помощь Казахстану. 

Одновременно с прибытием российских, а также белорусских, армянских, кыргызстанских и таджикистанских миротворцев Токаев ужесточил тон. В начале он был, скорее, готов пойти на уступки протестующим и снизить цену на газ. Он отправил в отставку правительство — хотя мы знаем, что в центральноазиатских республиках решения принимает не правительство. 

Однако чуть позже Токаев обратился к нации, назвав протестующих преступниками и террористами, получающими финансирование из-за границы. Вместе с тем мы увидели укрепление позиций Токаева внутри госаппарата Казахстана — и пока это главный вывод, который мы можем сделать из текущего кризиса. Токаев выходит из него победителем: он возглавил Совет безопасности страны, сместив с него [первого президента Казахстана Нурсултана] Назарбаева. Это — настоящая политическая революция. Он заменил Карима Масимова на посту председателя Комитета национальной безопасности человеком из своего круга: новым главой КНБ был назначен Ермек Сагимбаев, работавший до этого начальником Службы государственной охраны. Таким образом, на сегодняшний день Токаев стал настоящим лидером Казахстана.

Вокруг усиления позиций Токаева сегодня появилось множество теорий заговора: якобы это был заранее спланированный кризис. Как вам кажется, Токаев просто сумел воспользоваться ситуацией и повернуть ее в свою сторону?

Это очевидно. Токаев продемонстрировал редкий политический оппортунизм. Что касается теорий заговора, то судить о них крайне сложно: подогревался ли кризис изнутри? Какую роль в происходящем сыграл КНБ? Я бы предпочел не рассуждать об этом. К тому же, сегодня получать информацию о происходящем на месте сложно: интернет почти не работает.

В дискурсе Токаева мы услышали советские нотки, которые очень напоминают речи Назарбаева. В конце протестов в Жанаозене в 2011 году Назарбаев также назвал их участников бандитами, получающими иностранное финансирование. Это — та же самая риторика. Раньше мы слышали подобное в СССР. Так что я пока не вижу доказательств иностранного вмешательства в сегодняшние события в стране — мне кажется, причины нынешнего кризиса глубоко внутриказахстанские. Когда в такой богатой стране, как Казахстан, средняя зарплата составляет 500 долларов в месяц, а уровень безработицы и инфляция резко растут, мне кажется, нет смысла искать причины вовне.

Внутриказахстанский кризис сыграл на руку Владимиру Путину, которого российский политолог Дмитрий Орешкин теперь назвал «жандармом Азии». Для вас решение России отправить своих солдат в Казахстан в рамках миссии ОДКБ оказалось неожиданным? Ведь правомерность этой операции у ряда экспертов вызывает сомнения.

Что касается России как «жандарма Азии» — в этом нет ничего нового. Новым можно назвать, наверное, интерес Китая к вопросу безопасности в этом регионе. Пекин построил военную базу на востоке Таджикистана и сейчас строит вторую базу, которая, по всей видимости, будет предназначена для таджикских сил безопасности. Такие страны, как Казахстан, чья внешняя политика с конца 1990-х годов была ориентирована на диверсификацию партнерств (так называемая многовекторная дипломатия), когда в регионе возникают проблемы, первым делом все равно обращаются к России. Так что появление России в этом кризисе выглядит вполне естественным. Тем не менее лично меня отправка миссии ОДКБ в Казахстан удивила. 

Посмотрим на недавние события в странах СНГ. Весной 2021 года вооруженные столкновения произошли на границе Кыргызстана и Таджикистана: ОДКБ не стала вмешиваться в этот конфликт, посчитав, что это не входит в зону ее ответственности. Договор о коллективной безопасности предусматривает помощь странам-участницам в случае агрессии со стороны иностранного государства. Именно поэтому Токаев подчеркивал внешний характер угрозы.

Во время войны Армении с Азербайджаном в 2020 году, ОДКБ также не стала вмешиваться, поскольку на Карабах действие договора о коллективной безопасности не распространяется. В 2010 году, когда происходили события в Оше и Джалал-Абаде, тогдашний президент Кыргызстана Роза Отунбаева официально попросила ОДКБ направить войска в эти регионы, однако получила отказ в связи с отсутствием угрозы извне. Тем удивительней, что на этот раз, ОДКБ все же решилась вмешаться. Полагаю, что существовал реальный риск свержения власти. Кроме того, это решение свидетельствует о том, что Токаев очевидно не доверял собственной армии.

Какие последствия могут быть у этого решения для русских в Казахстане, которые составляют около 20% населения. Вы жили в Казахстане и хорошо знаете страну. Разделяете ли вы опасения некоторых экспертов о возможном межэтническом обострении? 

Влияние русскоязычной общины и русского языка в Казахстане слабеет (некоторые местные правозащитники связывают это не столько с национализмом, сколько с массовым отъездом русских из страны. — RFI). Существует феномен национализации элит, что, на мой взгляд, абсолютно нормально. 

Как мне кажется, риск межэтнического напряжения есть. Именно поэтому, я думаю, контингенты коллективных миротворческих сил ОДКБ в Казахстане получили приказ охранять стратегические объекты и официальные здания, но не участвовать в подавлении протестов. Роли распределены четко: последняя отведена казахстанским силовикам, которые получили от Токаева приказ стрелять на поражение. Конечно, если бы российские войска прибыли подавлять политические протесты в Казахстане, это стало бы катастрофой.

Как вы оцениваете позицию Запада в сложившейся ситуации? Может ли усиление позиций Москвы в регионе беспокоить западные страны, у которых тоже есть свои интересы в богатом ресурсами Казахстане?

В Казахстане у Запада достаточно серьезные экономические интересы. И я не думаю, что сам Казахстан заинтересован в том, чтобы оказаться в руках у Пекина или Москвы, как другие центральноазиатские страны. Путину же не хочется, чтобы рухнул режим страны-союзницы. Он хочет показать, что Кремль союзников не бросает, что Россия не позволит хаосу установиться на своих границах. Для него — это еще и вопрос внутренней политики: предупреждение для тех, кто захочет протестовать в самой России.

Как я уже говорил, Токаев выходит из этой ситуации победителем. Поэтому в ближайшее время будет интересно понаблюдать за тем, как он будет действовать в вопросах внешней политики. Напомню, что именно Токаев в бытность министром иностранных дел — вместе с Назарбаевым — был одним из создателей этой многовекторной дипломатии. Он останется должен России. Какие именно условия мог поставить Путин в обмен на участие российских миротворческих сил? Конечно, в сложившейся ситуации Россия не могла остаться в стороне, но не воспользовалась ли Москва этой ситуацией для того, чтобы выдвинуть ряд условий? Усиление статуса русского языка? Строительство в Казахстане атомной электростанции? Я видел, что такие переговоры идут с «Росатомом». Нужно будет наблюдать за тем, как Казахстан будет вести себя в ближайшие недели и месяцы: останется ли у страны прежняя свобода действий в международной сфере, позволявшая ей играть роль первого плана? Пока слишком рано об этом говорить.

>> Читать на сайте RFI<<